Наталья Радулова
Нещадно ломит зиму усилившимся как Гитлер в 38-м солнцем - не устоять белой захватчице, будет изогнана на север, копить снег для нового нашествия. Давит свет, жмёт тепловой рукой сугроб - где-то там землейка стылая притаилась? А вон она, уж тянет комья чёрные под луч, не терпится ей червя красного в берлоге разбудить, чтоб ходы рыл, да приговаривал, "вот она какая, весна, я и позабыл, короткая память у нашего брата червя". Всяк зверь, включая люд всякого сословия, носом чует природный поворот, оживляется до предела одержимости, до поросяного визга внутреннего, скакать готов - кто остановит? Древо скрипучее почкой зудит, стремится масляным свёртком прозреть, да к свету тянуться листом олодым, да пахучим. Небо растёт всё выше с каждым днём, синеет, лепит облака в кучи пышные по летним лекалам. Темнеют рек змеи, жмутся к земле, того и гляди исползут водяной гладью из плена постылого сизеющих льдов зимней кожи. Девы, из платков косы распустив, щекой разрумянившись, глазами лисьими то туда, то сюда глядят, улыюаются хитро, будто знают чего. И лишь инопланетянин Иксфикскульп невозмутимо тычет термометром в грубую крупу истончающихся сугробов - статистика сама себя собирать не бует.
|
|